А я не боюсь ночи. В жидком мраке, разбавленном робкими дрожащими огнями, прячется много упоительного. И я достаю из темноты эти чудные явления-вещи, и появляется то, что было скрыто от глаз.
Стеклянная башня, что стоит на берегу Москвы-реки — тело какого-то НИИ или завода — не посылает во мрак ни единого лучика. Все ее окна погашены. Тьма поглощает объем здания, и превращает его в плоскую проекцию. В решетку. Черные перекладины оконтуривают серые ячейки. Чёрное и серое. Чёрное и серое! Вот два основных цвета ночи. Волшебное сочетание черного и серого — заградительная решетка ночи, теплый кокон защиты.
В здании, потерявшем объем, появляется человек ночи. Он стоит ко мне в профиль, глядя на черно-серую решетку, и улыбается. И эта его улыбка — такая милая, добрая, волнующая, счастливая, радостная. Он окутан чуть заметным сиянием. Это внутренний свет человека ночи. Вот почему так светлые его волосы и его лицо.
Ночью чувства неглубоки, у них также нет объема и дна. Они окутывают и растекаются. Они не зовут к серьезным переменам. Но есть в них особая радость, особый восторг. Чувства ночи высоки и чисты. В них заключена огромная энергия. Когда уходит солнце, в небе появляется новая звезда — моя душа, и я с волнением обнаруживаю, что душа способна светить, согревать и радовать!
И пусть человек ночи скажет мне, что он — второе лицо страха, я не отрину теперь и страх. «Не дай бог тебе встретиться с моим вторым «я», — скажет мне человек ночи. А я в ответ предложу ему пройтись по грязным и изрытым улицам Подольска, где перепуганные ночные фонари никак не могут разогнать мрак. Мы пойдем с ним, громко переговариваясь и смеясь, держась поодаль, как друзья. На страшных ночных улицах Подольска мне будет весело рядом с ним — человеком ночи.
Я люблю день. Даже если он пасмурный и хмурый. Когда на улице лужи, и грязный снег перемежается островками льда, на котором легко поскользнуться — так замечательно на маршрутном такси лететь в Москву, убегая от подольских окраин, от невысоких желтых домишек Щербинки, провожающих меня застенчивыми взглядами. Как это здорово — сидеть в быстрой машине, мягко подскакивающей на ухабах, в тесном кругу таких же, как я — торопящихся по своим делам людей, и смотреть, как резво, обгоняя друг друга, мчатся по шоссе машины. Смотреть, как рвутся вперед машины и участвовать в общей гонке — какой чувственный, какой упоительный процесс!
Радиола играет простую песенку с немудреными словами. Ее легкий ритм сейчас как нельзя кстати, он — словно несущая волна, поддерживающая движение.
Широко открыв глаза и замерев от восторга, я поглощаю реальность, я впитываю ее. Я — многонотный камертон, я — систрум, который постоянно встряхивается и вибрирует под напором волн реальности. Ради одного этого стоило рождаться на Земле. Ради того, чтоб испытывать чувства.